Эллисон Харлан - Монеты С Глаз Покойника



ХАРЛАН ЭЛЛИСОН
МОНЕТЫ С ГЛАЗ ПОКОЙНИКА
перевод И. Васильевой
Товарняк медленно тащился из Канзаса. В моем нутряном бурдюке не
осталось почти ни капли влаги. И не было ни травы, ни воды, чтобы наполнить
его. Когда товарняк добрался до окраинных маневровых путей станции, уже
стемнело. Я перевалился через край открытого вагона, спрыгнул на ходу,
пробежал футов двадцать, поскользнулся, упал на четвереньки и
перекувырнулся. Встав, я увидел, что в ладони врезались крупинки белого
известняка; я выковырял их, хотя было очень больно.
Затем посмотрел по сторонам, пытаясь определить свое местонахождение
по отношению к городу, и, заметив вдали шпиль Первой баптистской, пошел
через пути в нужном направлении. Навстречу мне как бешеный рванул
станционный легавый. Я почернел. Он остановился и принялся скрести в
затылке, оглядываясь вокруг.
Через сорок минут я добрался до центра города, пересек его и пошел по
направлению к Малому городу - негритянскому району.
Я нашел вход в котельную церкви Святой Троицы Христа Спасителя и,
улыбаясь, пробрался внутрь. За двенадцать лет они так и не удосужились
починить замок и задвижку. Ступеньки были еле видны в темноте подвала, но я
без колебаний шел вперед так ребенок находит дорогу к своей спальне, когда
в доме погашен свет.
Сверху то и дело раздавался приглушенный гул голосов - из ризницы, из
покойницкой, из зала.
Там лежал Джедедия Паркман. Восьмидесяти двух лет, усопший, усталый,
дошедший до конца бесконечной дороги, по которой он брел, спотыкаясь,
черный, бедный, гордый, беспомощный. Нет, не беспомощный.
Я поднялся из подвала по лестнице, положил свою белую руку на
рассохшееся дерево двери и представил себе всю ту черную массу, что давит
на дверь с другой стороны. Джед прыснул бы со смеху.
Сквозь щель у косяка виднелась только противоположная стена; я
тихонько приоткрыл дверь. Зал был пуст. Все перешли уже в ризницу. Сейчас
начнется заупокойная служба. Пастор расскажет прихожанам о старом Джеде -
каким хорошим человеком он был, какое доброе было у него сердце, как он
подбирал бродячих котят и бездомных ребят. Как много народу обязано ему
жизнью. Джед только фыркнул бы.
Я успел вовремя. А как другие бродячие коты?
Я закрыл за собой подвальную дверь и скользнул вдоль стены к кладовке
- маленькой комнатке рядом с ризницей. Мгновение - и я внутри. Выключил в
кладовке свет, на случай если придется почернеть, а затем подкрался к двери
напротив. Приоткрыл ее и посмотрел в щелочку на ризницу.
После взрыва бомбы церковь пришла в полную негодность. Слухи об этом
распространились аж до Чикаго: семеро убитых, дьякон Уилки ослеп - ему
попали в глаза осколки стекла. Службу приспособились проводить в ризнице.
Там рядами стояли складные стулья. На них сидело население Малого
города. Два ряда вокруг стен. Одно-два белых лица, как у меня. Я узнал и
кое-кого из бродячих котят. Двенадцать лет прошло: вид у них был вполне
преуспевающий. Но они не забыли.
Я смотрел и подсчитывал черных. Сто восемнадцать. Несколько дней
назад, когда я был в Канзасе, их было сто девятнадцать. Теперь сто
девятнадцатый чернокожий житель негритянского района Данвилла лежал,
окруженный цветами, в гробу, установленном на козлах в центре ризницы.
Привет, старый Джед.
Двенадцать лет - подумать только!
Боже, до чего ты спокоен. Ни ухмылки, ни смешочка, Джед. Ты умер, Я
знаю.
Он лежал, скрестив на груди руки. Большие заскорузлые лапищи-грабли
сложены мозолями вниз.
Ногти поблескивают в свете свечей. Мат



Содержание раздела